Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]

«Все равно это добром не кончится, — думал Рассел, — даже если нас не убьет холод, мы задохнемся оттого, что носы и рты заледенеют». Он попытался крепче обнять Анну, но мускулы уже не слушались. Их головы были рядом, и ему показалось, что она стонет. Он хотел взглянуть на ее лицо, но не смог и даже обрадовался этому.

Где-то рядом раздался глухой скрежет: видимо, в самой сердцевине тумана поверхность реки напоминает каток, под которым течет более теплая вода. Если это так — их утлая лодчонка вмерзнет в лед навечно. Ему бы следовало это учесть еще до экспедиции. Многое нужно было учесть!

Рассела одолевала дремота, мысли путались, боль, причиняемая холодом, уже не так досаждала, потому что ощущения притупились. Ему казалось, что леденеют даже образы, возникающие в мозгу.

Сквозь дремоту мелькнула мысль: хорошо бы поговорить с Анной, такой близкой в этой тьме и такой далекой, заключенной в капсулу собственных страданий. Так хочется с ней поговорить…

«Прости меня, любовь моя, — думал он в отчаянии. — Прости за то, что я тебя втянул в эту затею…»

А потом не осталось никаких мыслей, только ледяное, бесконечное забытье…

…Внезапно разверзлись небеса, и произошло чудо — вокруг был теплый мир, поражающий безумством красок, запахов и звуков. У Рассела внутри словно взорвалась бомба — сознание вернулось, ощущения нахлынули разом, оглушив его.

Он открыл глаза, вскрикнув от боли. Над ним было лицо Анны, а еще выше — голубое полотнище неба. Рассел попробовал пошевелить пальцами — они двигались. Попробовал поднять руку — она поднялась, но показалось странно, невероятно жесткой. Потом он сел на скамью и засмеялся.

— Мы живы, — удивленно сказал он.

— Да, Рассел, мы живы. Отдохни, а я посмотрю, чем можно помочь Фарну. Боюсь, он перенес все это хуже нас.

Но вот уже и Фарн зем Марур сидит, несомненно испытывая те же фантастические чувства, что и Рассел.

Грэхем осмотрелся. Видимо, это Анна вытащила из кабины его и Фарна. Господи, как у нее достало на это сил?

Лодка была у берега — либо ее туда направили, либо она сама придрейфовала. Теперь стена тумана стояла позади, примерно в двухстах метрах вверх по течению. Она вытянулась по обе стороны реки, составляя единую гигантскую дугу.

Захлебываясь от возбуждения, вознося хвалы мантии, белой и черной королевам, произнося заклинания, которых Рассел раньше не слышал, Фарн медленно возвращался к жизни.

Грэхем все еще не мог понять, как удалось Анне прийти в себя быстрее, чем мужчинам.

— Если все русские женщины — такие же, как ты, — сказал он, — Россия, несомненно, будет править миром. Как ты так быстро очнулась, Анна? В чем заключается тайна?

— В рыцарстве, любовь моя. Ты и Фарн спасли меня своим благородством, защищая слабый пол. Вы стиснули меня с двух сторон, и оба оказались теплыми, как одеяла… — Она лукаво улыбнулась. — И потом, на мне гораздо больше жира, чем на каждом из вас. Хотя, может, ты и не заметил.

— Хвала матери России за милость, оказанную нам, — словно молитву, проговорил Рассел.

— Лорд Рассел, — вмешался Фарн, — мы уже были мертвыми, а теперь живы. Воистину, есть чему удивляться.

— Аминь, — сказал Рассел, — а теперь хорошо бы узнать, куда мы попали, выбравшись из нашей тюрьмы. По эту сторону стены должно быть что-то, чего нет там. Иначе — зачем эта стена?

Сказав это, он еще раз беглым взглядом оглядел окрестности. < Такая же равнина, что и позади белой стены.

И тут Рассел увидел колонну.

Она стояла вдали, на расстоянии около десяти километров, и стала заметной потому, что лучи заходящего солнца, сверкая на ее поверхности, превратили ее в тонкий пылающий огненный столб.

Без сомнения, колонна была очень высока. На вершине красовалось нечто, похожее на огромный прозрачно-зеленый шар.

Остолбенев, Рассел смотрел на все это несколько мгновений, потом протер глаза и приставил к ним бинокль.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Время близилось к вечеру, и при угасающем свете дня путники вытащили лодку на берег, сняв с нее снаряжение, колеса и упряжь — чтобы все это было готово к утру, когда они тронутся в путь.

Темнота сгущалась, и Рассел предложил отдыхать по очереди: двое будут спать в лодке, третий — дежурить.

Прежде чем разбить бивуак, Рассел осмотрел местность — и загадочную колонну — в бинокль.

На глаз высота этой колонны или башни была равна примерно семистам-восьмистам метрам. Но Рассел отверг эту мысль: ведь тогда зеленый шар должен бы иметь диаметр минимум в 150 метров, а представить себе столь грандиозное сооружение он не отважился.

Вероятно, колонна была сделана из какого-то сплава, она казалась круглой, как карандаш, и гладкой. Однако на таком расстоянии бинокль мог и не уловить каких-то украшений или выступов. У основания башни, казалось, разместились какие-то строения, но это с успехом могли быть и скалы, в сумерках трудно было сказать наверняка.

Самой загадочной деталью в этом ансамбле был «мыльный пузырь» на вершине — идеальной формы шар, внутри которого через прозрачные стенки Рассел видел (или ему так казалось) неясные туманные очертания каких-то предметов. Сквозь шар свободно проходили лучи заходящего солнца. А главное — он казался удивительно легким и нематериальным, словно его вот-вот унесет порыв ветра или он лопнет, как настоящий мыльный пузырь.

Наступил вечер, стало холоднее, и путешественники снова надели на себя теплую одежду. К тому же хотелось есть: они не подкреплялись уже несколько часов. Кроме консервных банок, у них было с собой несколько связок дров для костра, и Рассел решил использовать две-три связки. Все-таки пламя поднимало настроение, не говоря уж об ужине.

Еда была простая: суп из консервированной фасоли, который они проглотили молча. Однако после ужина Рассел решил обсудить предстоящую разведку. Было ясно, что для возвращения им придется пройти по суше вдоль туманной стены, потом пробраться сквозь нее там, где река входит в резервацию на севере. Это само по себе будет делом нелегким, потому что, по расчетам Фарна, расстояние между входом реки в «тюрьму» и выходом из нее равно примерно пятидесяти варакам, то есть тридцати пяти километрам. Если учесть и изгиб стены, то «телегу» придется тащить за собой километров сорок пять по незнакомой местности, прежде чем они снова увидят реку.

— Если мы будем повсюду таскать за собой нашу посудину, — сказал Рассел, — мы вряд ли сможем что-то разведать по-настоящему. У нас быстро кончатся и силы, и продукты. Наверное, лучше оставить ее здесь, а потом вернуться и перенести ее, следуя все время вдоль стены. Как ты думаешь, Фарн?